Танцующая в темноте / Dancer in the Dark (Ларс фон Триер) [2000, драма, музыка, DVDRip-AVC] + [OST] - скачать торрент

Жанр: Soundtrack
Год выпуска диска: 2000
Производитель диска: Denmark | Germany | Netherlands | Italy | USA | UK | France | Sweden | Finland | Iceland | Norway
Аудио кодек: MP3
Тип рипа: tracks
Битрейт аудио: 192 kbps
Продолжительность: 32мин 10сек

Трэклист:

1. Overture
2. Cvalda
3. I've Seen It All
4. Scatterheart
5. In the Musicals
6. 107 Steps
7. New World

Изначально Стеллан Скарсгард должен был играть Джеффа, но из-за занятости в «Абердине», он появился всего в двух сценах в качестве доктора Сельмы.

Роль Кэти по первоначальному замыслу предназначалась для афро-американской актрисы, но ради Катрин Денёв, которая очень хотела поучаствовать в новом проекте фон Триера, он переписал сценарий.

В начале фильма, в сцене, когда рабочие покидают фабрику, около стоянки можно заменить мужчину и женщину с двумя детьми. Женщина - это Бенте фон Триер, жена режиссера, дети - двое сыновей Ларса фон Триера.

Триер хотел появиться в фильме в камео - он должен был играть сердитого мужчину, который отчитывает Сельму и Кэти в кинотеатре, но потом отдал эту роль другому актеру.

Имя Джадж - Э.Д. Мэнтл. Это дань уважения Энтони Доду Мэнтлу, который был оператором в трех фильмах, относящихся к направлению Догма 95 («Торжество», «Последняя песнь Мифуне» и «Джулиан-осел»).

В начале фильма «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» играет песня «My Favourite Things», которая звучит и в «Танцующий в темноте». Когда герои «Страха и ненависти в Лас-Вегасе» едут под эту песню, они проезжают знак, на котором написано «Сэльма».

Мелодрама с элементами мюзикла

6.5/10


Хотя Ларс фон Трир ещё на фестивале в Канне призывал прессу не раскрывать секрета, что же случится с главной героиней «Танцующей в темноте», мало кто заранее сомневался в трагическом исходе этой истории чешки-иммигрантки в Америке. В конце концов, сюжеты греческих трагедий или шекспировских пьес известны всем и, тем не менее, это не опровергает возможность испытать ощущение катарсиса, постигая в очередной раз то, что происходит с Медеей, Антигоной или Гамлетом. Кстати, у самого фон Трира случилась в 1988 году весьма необычная экранизация (на основе сценария его великого соотечественника Карла Теодора Дрейера) «Медеи» Еврипида. Она развёртывалась на фоне дикой и неукротимой скандинавской природы, насквозь пронизанная северными ветрами, но обжигающая роковыми страстями безмерно уязвлённой Медеи, которая с холодной решимостью мстит своему мужу Язону, расправляясь с собственными детьми при помощи виселицы, стоящей одиноко на продуваемом холме.

А вот в Сельме из «Танцующей в темноте» нет этого невозмутимого бесстрашия, у неё подкашиваются ноги по пути на казнь, а потом происходит истерика, что как раз и должно спровоцировать дополнительные потоки слёз в зале. Но зрители и до того момента просто были обязаны проникнуться полным сочувствием к молодой женщине, которая, по воле автора, трижды (а это уже перебор!) пожертвовала собой во имя своего сына и отказалась от собственной жизни. Вспомним, что и в первой трировской мелодраме «Рассекая волны» жена героя-инвалида реагировала с явно преувеличенной неадекватностью на его болезнь, превращаясь в местную проститутку, но, вне всякого сомнения, рассчитывала на искупление тяжких страданий, якобы являя собой пример современной «святой блудницы».

Однако ни библейский пафос, ни упование на древнегреческую мифологию не спасают ленты «Рассекая волны» и «Танцующая в темноте» от несоразмерности поведения обеих героинь. Они никак не могут быть достойными жертвами Рока и одновременно воздаятельницами Высшего Суда среди людей, поскольку сами не существуют внеположно от обыденной жизни и всё-таки принадлежат конкретному времени, а не Вечности. И пусть автор помещает их на отдалённый остров в Шотландии или в чуждую среду не своей страны, дополнительно (и опять же усиленно) подчёркивая своеобразную блаженность, чуть ли не олигофренность этих чудачек не от мира сего, остраняя действие условными моментами (что очевиднее в «Танцующей в темноте»)… Он всё равно не в состоянии добиться эффекта полного отчуждения, которого как-то легко достигал в ранней «трилогии Е» («Элемент преступления»-«Эпидемия»-«Европа») и уже не без усилий — в телесериале «Королевство».

Последний же раз это редкое искусство отключения от сиюминутной реальности поразило в самой умной работе режиссёра — «Идиоты». Там только одна-единственная женщина из добровольных участников игры в «идиотоманию», почти всю картину скромно проторчав в сторонке, смогла с абсолютным самоотречением изобразить сумасшествие перед собственными родными — и таким образом стать «идеальной девушкой с золотым сердцем», которой воистину ничего не надо. Ведь Ларс фон Трир, только снимая «Танцующую в темноте», признался, что три его произведения второй половины 90-х годов были вдохновлены старой сказкой, прочитанной ещё в десятилетнем возрасте и рассказывающей о девушке, которая всё раздала другим людям и решила, что это даже к лучшему.

Но и Бесс («Рассекая волны»), и Сельма («Танцующая в темноте»), в отличие от Карин («Идиоты»), уже потерявшей сына и вообще ничего не ждущей от жизни, связаны, так или иначе, с действительностью, в том числе — супружескими или родственными узами, а значит, неизбежно имеют неосуществлённые желания, хотя и направленные не лично на себя. Спасение своего мужа или сына ценой принесения себя в жертву — тоже определённого рода корысть, если не личная, то семейная выгода. И это — проявление некоторой зависимости от стремления продлить жизнь близкого человека, оставить после себя потомство (любопытно, что Сельма на вопрос о том, почему же она родила ребёнка, зная, что он всё равно будет страдать наследственной болезнью потери зрения, ответила: «Я хотела подержать его на руках»).

А вот Карин из «Идиотов» трагически свободна ото всего — и уже поэтому оказывается способной добровольно забыть о собственном разуме. Этот поступок равняет её с трировской же Медеей, готовой отказаться не столько от своих детей и личного счастья, сколько от нарушенного равновесия всего прежнего мира, который словно вырван из корней и унесён ветром на четыре стороны света. Можно вспомнить по контрасту некую девушку-медиума из «Эпидемии», снятой непосредственно перед «Медеей». Загипнотизированная своим лощёным спутником, она не только прозревает кошмары внутри сочинённого фильма в фильме, но и вызывает на себя в реальном мире эту смертоносную чуму, словно демонстрируя опасность бездумного заигрывания с Роком (что позднее найдёт развитие и в «Королевстве»).

Сам Ларс фон Трир отнюдь не внял даже этим, с чёрным юмором преподанным угрозам и, прежде всего, стал искушать героинь своих мелодрам («Рассекая волны» и «Танцующая в темноте») неотвратимой смертью, за которую им будто бы воздастся — по крайней мере, зрительскими слезами. Правда, на последней из названных лент трудно отделаться от ощущения, что автор, который теперь чуть ли не кичится своей личной клаустрофобией, давно (со времён «Европы») избавился от боязни замкнутого, элитарного искусства, рассчитанного на узкий круг ценителей прекрасного. И он всё чаще склонен откровенно манипулировать с ожиданиями публики, превращаясь в шарлатана, который вводит в транс тех, кто заранее готов поддаться этому влиянию.

А индивидуальное зрительское волнение перед встречей с «Танцующей в темноте», подкреплённое искусным саспенсом оригинального отсутствия экранного действа в музыкальном прологе, оказывается в результате намного сильнее, чем все перипетии изначально слёзовыжимающего сюжета. И даже смерть через повешение не потрясает так, как это было незабываемо сделано в «Коротком фильме об убийстве» Кшиштофа Кесьлёвского. Вот и Бьёрк в своих клипах представляется куда более трагичной фигурой, голос которой вот-вот может сорваться от отчаяния, нежели в трировской картине, где она, как ни сопротивлялась, осталась всего лишь слепой марионеткой в руках опытного кукловода.