Приговорённые пожизненно (40 серий) (Вахтанг Микеладзе) [2008, Документальный, драма, SATRip] [Seed+] - скачать торрент

Фото: Александр Корнющенко


Им запрещено смотреть в глаза охранникам и психологам. Они получили билет в зону в один конец. Подаренный им остаток жизни коротают в сером, нарочито обесцвеченном мире, и это — тоже часть их наказания.

Они — люди Сумрака.

Мало кому известный факт: первые пожизненные сроки — взамен «вышки» — суды в нашей стране стали выносить с декабря 1992 года. То есть фактически за несколько лет до того, как объявили мораторий на смертную казнь.

«Пожизненное лишение свободы устанавливается за совершение особо тяжких преступлений, посягающих на жизнь, а также за совершение особо тяжких преступлений против общественной безопасности» (ст. 57 УК РФ).

Как-то мы говорили с ученым, изучающим психику пожизненников. «В полете человек интересен, но и в падении есть та-акие бесконечности!» — отзывался он о своих особо опасных «объектах». Он изучал их в лагерях Мордовии и на вологодском острове Огненный. Знает, как и отчего деформируются и гибнут души зэков. Почему уход от реальности (на арго — «гонка») по странной закономерности неминуемо ведет к быстрой физической смерти.

---

Первые российские пожизненники — это те, которые еще до отмены смертной казни сидели в 6-м, расстрельном коридоре Бутырки. Ждали конца. Кто-то провел в таком ожидании пять лет, кто-то — и больше. Можно представить, что творилось в камерах смертников!

Из писем пожизненно заключенных:



— Они испытывали растянутый во времени, длительный, застывший стресс. Наступало психическое истощение, человек постепенно расходовал глубинные резервы организма, — объяснял психолог.

Но большинство пожизненников, с которыми общался мой собеседник, были осуждены позже и пока успели отсидеть «только» около 7—8 лет. С известными душегубами он старается не иметь дела: как капризные знаменитости, они и на участке пожизненного заключения входят в роль звезд, и с ними все носятся.

---

«Преступников казнят или заключают в тюрьмы на долгое время, так что они не могут свободно передавать по наследству своих дурных качеств» (Чарльз Дарвин).

— Расскажите о ваших «объектах».

— Все молоды, но тела дряблые, некрепкие — живут без солнца. Поджарые — еда плохая. Очень трудные люди. Постоянно себя сдерживают, из года в год. И опасные, действительно опасные. Каждый — убийца, причем убивал очень жестоко.

— А что происходит у них с психикой?

— Все — психопаты с какой-то одной, доминирующей идеей. У всех психика была изначально искаженной. А какие тяжелые поражения личности! Способность здраво рассуждать и контролировать себя на участке пожизненного заключения сохраняют не больше 5—7%. Это не мои цифры — так говорят сами офицеры-воспитатели. А остальные — просто уже не люди.

— Что это значит?

— Мрак сплошной! Они асоциальны. У них была патология, психические заболевания с самого начала. Со временем они бы деградировали, даже если бы лежали в больнице. Но держат их в тюрьме, под охраной, поскольку они убили и могут повторить такое хоть 120 раз. У кого с корой головного мозга плохо — у тех развиваются непомерные сексуальные желания. Или страсть к еде.

Эту записку написал заключенный С.:



К. изнасиловал и убил 9 детей. По-прежнему сексуально озабочен и теперь пристает к сокамернику. На свободе (если судить по фотографии из дела) выглядел неплохо. Но со временем черты его лица стали меняться, перекосились, и К. превратился в настоящее чудовище. Так прогрессирует болезнь.

---

Здесь нормирована каждая минута. В 6.00 подъем, в 22.00 отбой. После прогулки — обычный медицинский обход, обед, обход администрации. Вот и замечательно, жили бы и в потолок поплевывали. А они, извольте видеть, еще и страдают! Отчего?



На участках пожизненного заключения царят особые строгости. Если в простой колонии строгого режима зэков держат в камерах первые 3 года, то для этих — «крытка» навсегда. Камера не больше чем на четверых (а чаще — на двоих). Условия крайне жесткие: на прогулку, свидания — всюду в наручниках, регулярные обыски, никакого общения вне камер. В год — единственная посылка да два краткосрочных (максимум по 4 часа) свидания: через решетку, при охраннике. Но обычно и зэк, и его гости морально выматываются уже через пару часов такой беседы…

При работе с особо опасными преступниками предписаны специально отработанные формы общения. Говорить с ними можно монотонным голосом, без интонаций. Им не разрешают смотреть охранникам в глаза: мало ли, вдруг попытаются использовать ситуацию? В камере — только убогая койка, привинченный табурет. Полумрак: все серое, черное, никакое… Много лет подряд пожизненники видят серые стены, а их вкусовая чувствительность притуплена арестантской пищей. Наступает сенсорное голодание.

Злодей Б. убил двух знакомых, позарившись на какую-то дрянь: коробку ароматизированных салфеток, зажигалку, духи и бутылку коньяка. На ВЕЩИ. А получается, что наказан помимо всего бедностью предметного мира. Другой подопечный психолога — знатный рецидивист, за спиной — шесть предыдущих ходок. С головы до ног — в наколках. Иконы, кресты, могилы, черти, ангелы… Он стесняется, что костяшки пальцев еще не покрыты татуировкой (то есть наивысшего места в тюремной иерархии пока не достиг). Объясняет: «Я ходил в тюрьму — вот моя работа». Пожизненный срок получил за то, что зарезал троих собутыльников. Казалось бы, такому профи камера — что дом родной. Нет, и он тяжело переносит существование в Сумраке.

Впрочем, обнаружился один совершенно безбашенный «соловей-разбойник», который поведал, что на участке пожизненного заключения ему живется лучше: «Я не хулиганю».

Кто сидит в одиночке — страдает от одиночества. Кто с двумя-тремя сокамерниками — мучается из-за постоянного чужого присутствия. В этих условиях ощущение своего «я» очень зыбко. Стоит расслабиться, как оно уходит:



Однако подмечено: зэкам, которые на воле упражняли мозги, удается вытерпеть такую жизнь немного легче. Причем от наличия диплома о высшем образовании это абсолютно не зависит.

---

Как пробуют выжить? Начинают «гнать» — фантазировать, уходить в другой мир. «Гонщики» будоражат свой мозг. Прокручивают одни и те же тупиковые сюжеты.

Один ждет, что его заберет НЛО. Другие смотрят сексуальные картинки в уме — в деталях представляют себе подробности интимных отношений. Третьи уходят в мечты о робинзонаде. В камере буйно расцветают общие фантазии — настолько сокамерники за годы сживаются друг с другом:

Отсидев, например, лет 25, уедем туда, где совсем нет людей, тишина и покой, кругом лишь тайга, ягоды, рыба и грибы. У нас будет своя собака, кавказская мохнатая овчарка (сначала щенок такой маленький и пушистый, верный и родной). А может, даже получится воспитать медвежонка…

Мою жену звать Аня, а сына Игорьком. И начиная с августа 1997 года (это дата моего преступления) я продолжаю жить с ними. Жить там, в аутизме, в мирке своем! У нас крепкая семья и очень счастливая. Я работаю, 1 сентября мы с Аней повели Игорька первый раз в первый класс.
Про сына-первоклассника писал бывший инженер М., знаток английского языка и редких авторов. И несчастную Аню, и грудного Игорька он убил сам. Но сперва расправился с тещей. Достала вздорная баба: пыталась развести инженера с любимой женой. Он долго упрашивал тещу не вмешиваться, но не смог уломать. Тогда инженер убил и ее, и жену. Но оставался сын. Убийца носил ребенка на руках и плакал, а потом все-таки накрыл подушкой и задушил. Родная мать на суде попросила для него смертной казни.

«Гонка» опасна: зайти можно слишком далеко. Начнется разлад всех систем организма, еще немножко — и зэк отдает концы. Сокамерники знают эти состояния, начинают тормошить «гонщика».



Было дело, на участках пожизненного заключения пробовали завести трудотерапию. Но процедура уж больно громоздкая. Особо опасного зэка надо завести в камеру, специально оборудованную. Где он (под присмотром не менее двух конвоиров!), на время освобожденный от наручников, будет, например, вязать хозяйственные сетки. И ведь не к любому станку ухаря подпустишь: чего доброго, изловчится и сопрет какую-нибудь железку.

— Что поддерживает их?

— Один вор, который убил троих, сочиняет романы — уже несколько штук написал. Креативность в неволе мощная: рисунки, круг чтения. Делают мне заказы: привезти английские тексты, Библию, Бердяева. И, конечно, животные — вечная тема. Держат паука, кормят мухами. Помнят, как вечность назад в расстрельном коридоре к ним через дыры приходили любимые крысы, и они не дышали, чтоб зверьков не спугнуть; давали им клички.

Восхищение перед тварью у пожизненников сохраняется, но… Окажись они на свободе, сработали бы прежние механизмы, которые довели их до особо тяжких преступлений.

Потому что есть система наказания, но нет — исправления.

В Сумраке они только теряют свою личность. С каждым отбытым годом.

— Как же вы с ними общались?

— Сначала — очень трудно было. Заключенные — обезличенные, настороженные, отчужденные. Руки сзади в наручниках, голова вниз. Глаза тупые, в никуда смотрят. Рядом сидит обязательно охранник с дубинкой, подальше — офицер, и еще два охранника за дверью. А уж после воспитатели заинтересовались, сами садятся нас слушать. Есть потрясающие офицеры, которые умеют общаться с заключенными, не задевая их чувств. Но и во мне сформирован навык: соблюдать правила. Любой предмет, хоть книжку, не передавать из рук в руки — только через охранника. Психопатов много: раз создалась такая ситуация, могут воспользоваться, схватить предмет, за руку рвануть.

У всех пожизненников крайне высок уровень тревожности. А еще эти люди невероятно чутки: если психолог подумал о нем с осуждением, сразу это прочтет, закроется. Утверждают себя: я, мол, самый-самый — верующий, правдивый, смелый, то, се… Им нравится мужской тип — мужественный, простой, не слишком интеллигентный. Одного из помощников ученого, с немножко женственной внешностью, не воспринимают в упор. Приходится выбирать, кого из аспирантов взять в тюрьму.

---

…Для того, кто отбыл первый десяток лет (и выжил при этом!), условия чуть-чуть, но улучшаются. Добавляется одно свидание в год. Плюс еще одно, длительное: зэку до двух суток позволяют провести с близким родственником (женой, мамой) в отдельной комнате. После 20 лет — еще свидание и посылка. И только по истечении четверти века при хорошем поведении — три последних года без нарушений — его (теоретически!) могут отпустить на волю.То есть разрешить условно-досрочное освобождение.

Но если люди с таким опытом выйдут на свободу, перестанут ли они убивать? Ответа никто из специалистов не дает. Да пожизненники и сами не знают: их намерения — это одно, а реальное поведение — совсем другое.

Но до условно-досрочного пока не дожил ни один отечественный пожизненник: 25-летний порог для них еще запредельно далек. К тому же правила их содержания писали не психологи, а юристы. А психологи (в том числе и мой собеседник) заранее предупреждают: отверженный, проведя в серой клетке огромный кусок жизни, обречен превратиться в Маугли — деградирует, станет асоциальным, у него перестроится психика. «Мои пациенты не смогут жить на воле, — убежден ученый. — Может, только где-нибудь при монастыре, где на них будет наложено послушание».

Впускать их в общество? Это будет жестокий эксперимент — для обеих сторон.

---

в Японии — спустя 10 лет
в США — через 7 лет
в странах Европы — в среднем спустя 10—12 лет (при этом в Италии — через 3, а в Великобритании — через 4 года).
Комитет министров Совета Европы рекомендует пересматривать приговоры пожизненно осужденных через 8—14 лет.

---

Рита Мохель
Опубликовано 21 января 2007

http://torrents.ru/forum/viewtopic.php?t=1072269&spmode=full